Сценарий поэтического вечера о Великой отечественной войне
Оформление: надписи-лозунги, отражающие дух времени.
Декорации: “стол-буфет”, стул.
Костюмы отражают тенденции моды 20-30-х гг. XX века.
Музыкальное сопровождение: музыка начала XX века.
Ведущий: Жизнь нынче, товарищи, пошла ненормальная. Все время приходится за ней следить! А кем только не приходится в ней быть. Я вот, кем только не был в этой жизни: плотником, монтером, кроликов даже разводил. А сейчас вот актером работаю. В театре играю. Прикасаюсь, так сказать, к этому искусству. А только ерунда. Ничего в этом выдающегося нет. Конечно, если подумать глубже, то в этом искусстве много хорошего. Скажем, выйдешь на сцену, публика смотрит, узнает, и сам гордишься, как никак Жизнь играешь… Э-Э-ЭХ!
Братцы, спущайте занавеску. Спектакль начинается.
(Действие начинается и на сцене, и в зале. Появляется герой).
Григорий Иванович: Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели она в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место. А в свое время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Встретился я с ней во дворе дома. Гляжу, стоит этакая фря. Чулочки на ней, зуб золоченый. И сразу как-то она мне понравилась. Зачастил я к ней. Сначала ходил как лицо официальное, узнать в смысле порчи водопровода и уборной. Дальше — больше, стали мы с ней по улицам гулять. Выйдем, она велит под руку принять. Приму ее под руку и волочусь, что щука. Чего сказать не знаю и перед народом совестно. Ну а раз она мне говорит:
Дама-аристократка: Что это Вы меня все по улицам водите? Аж голова закрутилась. Вы бы, как кавалер, и у власти, сводили бы меня, например, в театр.
Григорий Иванович: Можно. У меня как раз два билетика имеется. Один я получил, а другой мне Васька-слесарь пожертвовал. Пришли мы в театр, а народу… Все чего-то толкутся, переговариваются…
(Сцена в зрительном зале)
(Спускаются в зрительный зал. Григорий Иванович и Дама-аристократка).
Григорий Иванович: Вот наши места. Вы уж на мой билетик садитесь, а я на Васькин сяду (отходит от Дамы. Сам себе). Ну, правильно, ейный-то билет — внизу сидеть, а Васькин — аж на самой галерке (садится). Сижу я на верхотуре и ни черта не вижу. Тут звонки какие-то зазвенели и тихо стало…
(Звонки, аплодисменты, подсветка на сцене, музыка. Начинается “спектакль” на сцене.)
Выходит хор.
Дирижер: Мюзиклы ставятся повсюду,
Мюзиклы это пустяк.
Кто как, не знаю, врать не буду,
Я лично создаю их так:
Беру классическую пьесу,
Ввожу в нее десяток песен, и все, я сразу на коне.
Островский, Шиллер, Достоевский – я в мюзикл превращаю всех,
Поменьше текста, больше пенья и… оглушительный успех!
Представляю на ваше внимание «Преступление и наказание».
(взмахивает палочкой первый раз – достают папки; второй – открывают; третий – начинают петь)
Хор: Пусть бегут неуклюже
Пешеходы по лужам,
И Раскольников тоже бежит.
Невеселые мысли
Над студентом нависли,
Сам с собою студент говорит:
Раскольников: А где мне взять немного злата,
Немного денег раздобыть?
А может быть, а может быть
Процентщицу убить?
Хор: Топ – топ, топает студент,
Подходящий выбрал он момент.
Подошел к дверям, набрался сил,
Постучал и ласково спросил:
Раскольников: Ты жива еще, моя старушка,
Жив и я, привет тебе, привет,
Дверь открой, принес я безделушку,
Мне ссуди немножечко монет.
Хор: Тут как в сказке скрипнула дверь,
Вышла бабка злая, как зверь.
Хор: А взгляд такой загадочный,
А сердце так стучит,
Дрожит, как лист, Раскольников,
А мысль в мозгу одна…
Хор: Эй, ухнем! (звук удара) Эй, ухнем!
Хор: И старушку по макушке
Стукнул он не с кондачка.
И остались от старушки
Два облезлых башмачка.
Хор: Что было, то было,
Печальный исход,
Как будто нечистый попутал.
И вот: нахмурены брови,
По коже мороз.
Порфирий Петрович зовет на допрос.
Порфирий Петрович: Ты признайся мени
И не надобно спешки, не хитри не темни,
А не то без задержки.
Порфирий Петрович: Увезу тебя я в тундру,
Увезу к седым снегам.
Хор: Раскольников нисколько не таился,
Поведал все до капли до одной.
И вместе с Соней он переселился
Туда, где и зимою, и весной.
Хор: Серебряные сосны,
Блестящие снега,
А вокруг голубая,
А вокруг голубая, голубая тайга.
Дирижер (взмах палочкой)
Все вместе говорят: Писать такое — «Преступленье»,
Смотреть и слушать — «Наказанье».
(взмахивает палочкой первый раз – закрывают папки; второй – убирают; третий – уходят)
(Герои уходят со сцены).
Музыка. Звонок. Начинается “антракт”. Все действующие лица в зрительном зале встают со своих мест. Аристократка тоже встает, ходит.
Григорий Иванович: Антракт никак…
(В антракте).
Буфетчица: Покупайте пирожные, вкусные пирожные. . .
Григорий Иванович: Здравствуйте.
Дама-аристократка: Здравствуйте.
Григорий Иванович: Интересно, действуют ли тут водопровод и уборная?
Дама-аристократка: Не знаю. (Сама смотрит на блюдо. Григорий Иванович перехватывает ее взгляд).
Григорий Иванович: Ежели Вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу.
Дама-аристократка: Мерси. (Подходит, берет пирожное и ест. Она ест, а он смотрит, мысленно пересчитывает деньги в кармане. Она берет второе и ест.).
Григорий Иванович: Ого! Не пора ли нам в театр сесть! Звонили… может быть!
Дама-аристократка: Нет (берет третье, а Григорий Иванович сглатывает слюну).
Григорий Иванович: Натощак — не много ли? Может вытошнить.
Дама-аристократка: Нет, мы привыкшие. (Берет четвертое. Григорий Иванович нервничает).
Григорий Иванович: Ложи взад! (Дама испуганно открыла рот). Ложи, говорю, фря этакая!
Сколько с нас за скушанные три пирожные?
Буфетчица: С вас, за скушанные 4 штуки — 4 рубля 84 копейки.
Григорий Иванович: Как за четыре?! Когда четвертое в блюде находится.
Буфетчица: Нету, хотя оно и в блюде находится, но надкус на ём сделан и пальцем смято.
Григорий Иванович: Как надкус, помилуйте, это ваши смешные фантазии.
Буфетчица: Нет уж, надкус сделали, значит, скушано (машет перед носом пирожным, тычет тарелку).
(Собирается народ).
Толпа: Да вот же надкус!
Гражданин №1: Да нет никакого надкуса!
Гражданин №2: Какой стыд!
Дама№2: Боже мой!
Григорий Иванович: Зря, мать честная, спорил, в обрез за 4 штуки (заплатил, обращается к аристократке). Докушайте, гражданка, заплачено. (Дама не двигается, стыдится, Тут один из граждан).
Гражданин №1: Давай я докушаю. (Берёт и ест, Гр. Иванович меняется в лице).
(Звонок)
Григорий Иванович: Звонили. Пора сесть в театр.
Дама-аристократка: Это свинство с вашей стороны. Которые без денег не ездиют с дамами.
(Усаживается на своё место).
Григорий Иванович: Не в деньгах, гражданка, счастье, извиняйте за выражение. А в театр давайте сядем, звонили уже.
(Звонят 2 звонка, пока герои садятся).
(Музыка, свет. На сцене снова начинается действие).
Вася Чесноков: Обождите, радость моя… Обождите первого трамвая… Куда же вы, ей богу, в самом деле… Тут и посидеть можно, и обождать, и всё такое, а вы идёте. Обождите нового трамвая, а то и вы вспотевши, и я вспотевши… Так ведь и захворать можно по морозу…
Маша: И какой вы кавалер, и даму не можете по морозу проводить.
Вася Ч: Так я вспотевши же. Какая вы неспокойная дамочка. Не будь вы, а другая — ни за что бы не пошёл провожать. Вот ей-богу, в самом деле. Только из-за любви пошёл.
Маша: Вот ещё, скажешь тоже…
Вася Ч: Вот вы смеётесь, и зубы скалите, а я действительно, Марья Васильевна, горячо вас обожаю и люблю. Вот скажите, лягте Вася Чесноков на трамвайный путь, на рельсы, и лежите до первого трамвая, и лягу, ей богу…
Маша: Да бросьте вы, посмотрите лучше, какая чудная красота вокруг. Луна светит.
Вася Ч: Да, замечательная красота. Действительно, очень красота. Вот многие учёные и партийные люди отрицают чувство любви, а я, Марья Васильевна не отрицаю. Я могу питать к вам чувства до самой моей смерти, ей — богу… Вот скажите: ударься Вася Чесноков затылком об ту-ую стенку — ударюсь.
Маша: Ну, поехали.
Вася Ч: Ей-богу ударюсь, а хотите — брошусь в канал. Вы мне не верите, а я могу доказать…
Маша: Вася! Что вы (появляется мрачная фигура).
Фигура: Чего разорались… (осмотревшись).
(Маша в ужасе припала к стене. Фигур подошла поближе, и потянула Васю за руку).
Ну ты, мымра. Скидывай пальто, да живо. А пикнешь — стукну по балде, и нету тебя. Понял? Скидывай.
Вася Ч: Па-па-..позвольте, как же так.
Фигура: Ну! И сапоги тоже сымай! Мне и сапоги тоже требуются.
Вася Ч (с обитой): Даму не трогаете, а меня — сапоги снимай, у нее и шуба, и калоши, а я сапоги сымай.
Фигура (спокойно посмотрел на Машу и сказал): С ее снимешь, понесешь узлом и засыпался, знаю, что делаю. Снял?
(Маша глядит с ужасом).
Вася Ч: У ей и шуба, и калоши, а я отдувайся за всех…
(Фигура все надела на себя).
Фигура: Сиди и не двигайся, и зубами не колоти. А ежели крикнешь или двинешься — пропал. Понял?
И ты, дамочка… (ушел).
Вася сидел и молчал, разглядывал свои белые носки.
Вася Ч: Дождались. Я же ее провожай, я и имущества лишайся. Да? Караул! Грабят! (Убегает).
Маша остается одна. Музыка. Маша уходит.
Маша: Вася! Куда же вы?
Ведущий: Вот вы говорите искусство.
Знаем! Играли! (Музыка).
Ведущий: Ну, а если серьезно! Все мы в этой жизни актеры. Каждому из нас предстоит сыграть свою роль, а оценивать нашу игру будет сама Жизнь!